По просьбе The Village Алексей Павперов выбрал десять важных нон-фикшн-книг, вышедших с начала 2016 года. Среди них - энциклопедия страхов и неврозов, документальный шпионский триллер, развенчание популярных антинаучных мифов, исследование памяти и горя после ГУЛАГа, мегаломанская биография Маяковского и многое другое.
Ирина Левонтина. «О чём речь»
Один из самых творческих исследователей мозга в мире занимается одним из самых больших вопросов в науке: как возникает человеческое сознание? Книга читается читаемо от анатомии мозга до эволюционной биологии. Это лучший из множества книг о жизни в других мирах, посвященных 50-летию Сети, поиск внеземного разума. Дэвис, профессор астробиологии в Аризонском государственном университете, с удовольствием рассказывает нам, как искать чужие цивилизации, и, если мы слышим от одного, как реагировать.
Он убедительно доказывает, что, вопреки сложившемуся мнению сегодня, наш родной язык оказывает фундаментальное влияние на то, как мы думаем. Мастер рассказчик психиатрии написал еще одну убедительную книгу, в которой рассказывается о нейробиологии, в рамках тематических исследований пациентов с нарушениями мозга. Необычная особенность заключается в том, что Сакс сам появляется как один из пациентов после опухоли на правом глазу. Самая очаровательная книга науки года. Сили, профессор биологии в Корнельском университете, отталкивает взгляды 40 лет изучения и сохранения пчел.
«О чём речь» можно считать продолжением предыдущей книги филолога Ирины Левонтиной «Русский со словарём» - издание 2010 года также исследовало русский язык как живой организм, склонный к изменениям и трансформациям. За шесть лет лингвистических наблюдений и анекдотов накопилось на весьма увесистый 500-страничный труд. Впрочем, опасаться подобного объёма не стоит: Левонтиной чужд академический снобизм, ей удаётся выстроить увлекательное и ясное повествование, которое при всей своей занимательности не теряет в тщательности проработки материала. Заметки о языке написаны в форме небольших эссе, которые разбиты на несколько удобных разделов: читать их можно с любого места, просто ухватившись за понравившееся заглавие в оглавлении.
Он фокусируется на удивительном «демократическом» процессе, который происходит, когда рой тысяч пчел покидает переполненный улей, чтобы найти новый дом: как разведчики оценивают потенциальные сайты и рекламируют их достоинства, как делается окончательный выбор и как рой переходит в новое гнездо.
Одна из величайших медицинских биографий нашего времени. Его предметом является не известный доктор или ученый, а чернокожий американский пациент, Генриетта Лакс, который умер от рака шейки матки почти 60 лет назад в бедности и безвестности. Эглтон собрал свои идеи о нападках Ричарда Докинза и Кристофера Хитченса на веру в увлекательную серию эссе, в основном привлекательную для средневековой философии Фомы Аквинского. Иглтон настаивает на том, что совершенно справедливо уравновесить разум с верой и что стремление к божественности всегда было предметом озабоченности мудрых философов.
Ася Казанцева. «В интернете кто-то неправ! Научные исследования спорных вопросов»
На этот раз лауреат премии «Просветитель», исследователь и научный журналист Ася Казанцева принялась за развенчание популярных мифов, которые пронизывают как медийное поле, так и нашу обыденную жизнь: автор последовательно и доступно объясняет, что прививки не вызывают у детей аутизма, гомеопатия работает исключительно в качестве плацебо, а ГМО не вызывают раковых опухолей.
Должен ли религиозный наследовать Землю? Кауфман утверждает, что у фундаменталистских религиоведов любого рода больше детей, чем у либеральных верующих или секуляристов. Поэтому к середине века фундаменталисты начнут превосходить число неверующих. Его тезис бросает вызов тому, что атеизм находится в господстве, но это также предупреждение о том, что религии станут все более жесткими.
Эта огромная волна беспокойной и противоречивой истории христианства - это экскурсия. Отличное повествование и полезная работа. Член Колледжа Иисуса, Кембридж, и автор «Беспокойной могилы Ньюмена». Эта одиссея журналиста берет во многих африканских странах большинство из нас никогда не увидит. Книга часто слишком амбициозна в своих претензиях на силу футбола. Тем не менее, есть замечательные письма о путешествии, в частности, посещение Блумфилда в Могадишо, разрушенная, но великолепная столица Сомали, где он вкратце рассматривает открытие ресторана с морепродуктами.
Возможно, одной из наиболее актуальных в локальном контексте глав можно назвать обсуждение гомофобии, врождённости сексуальной ориентации и воспитания детей в однополых браках. В пространстве непрекращающегося информационного шума, распространения заблуждений и дезинформации книга Казанцевой становится важным, а для кого-то и обязательным к прочтению текстом.
Упакованный примерами, от Дэвида Бекхэма до Коби Брайанта, книга исследует напряженность между глобализацией спорта и тот факт, что большинство команд все еще вызывают наибольшие эмоции в своих местных районах. Оукли близок к «Барри», и книга иногда оттеняет агиографию, но это часть цены за прекрасный доступ.
Один для поклонников: княжеский каталог шоу, только что открывшегося в Цюрихе, воссоздает живопись Пикассо, первую музейную выставку, которую куратор сам художник. Таким образом, Матисс, буйный создатель величайшего тяжелого искусства современного искусства, завоевали образы спокойствия: многие из них чудесно собрались здесь. В работе этого семнадцатого триумвирата американских художников фотография подражала живописи только для того, чтобы прорваться на свой язык: лирический, но модернистский, преднамеренный, но спонтанный и настолько мощный - «Пятая авеню» Штиглица, «Утюг» Штейхена, «Уолл-стрит» Стэйнца - что он все еще фиксирует наше восприятие в начале 20-го века в Нью-Йорке.
Александр Эткинд. «Кривое горе: Память о непогребённых»
На данный момент Александр Эткинд, наверное, один из наиболее актуальных и интересных историков культуры в России. За свою карьеру он успел поработать в Кембридже, Хельсинкском университете и Европейском университете в Санкт-Петербурге, среди тем его книг - история сектантства и психоанализа, внутренняя колонизация, биография первого американского посла в Москве Уильяма Буллита. Последняя книга Эткинда посвящена болезненному наследию репрессий и ГУЛАГа, работе горя и культурной памяти, мимесису этих процессов - в кинофильмах, картинах, литературе, дневниках и других артефактах культуры.
Хокусай родился 250 лет назад, но чувствует каждый дюйм нашего современника. Этот выпускный том отмечает его юбилей с научным текстом и репродукциями его разнообразных работ по исключительным стандартам. Японская привязка с традиционно сложенной бумагой подчеркивает его слабость и делает эту книгу изысканным предметом.
Питер Галасси «возмутительно удался», чтобы работать с Картье-Брессоном в течение двух десятилетий, и приносит симпатическое понимание и широкий интеллектуальный охват к панорамному диапазону творчества великого фотографа. Упакован с известными и менее знакомыми изображениями.
Размышляя о работе горя, Эткинд подключает убедительный философский аппарат (например, используя концепцию «голого человека» Джорджо Агамбена) и в то же время насыщает свой текст проницательными наблюдениями о книгах Бахтина и Лихачёва, фильмах Козинцева, Рязанова и Германа, романах Быкова и Сорокина, символизме появления и исчезновения Соловецкого лагеря на 500-рублёвых банкнотах и многом другом.
Если портретная живопись - это производительность, то это и есть его оживленное повествование. Гейфорд сидел за Фрейдом в течение семи месяцев, так как зима превратилась в лето, а синий шарф стал досадной ошибкой. Сплетни анекдоты, размышления об искусстве и жизни, переговоры Фрейда о его положении в каноне: все в чулок-наполнитель.
Месяцы спустя великий скульптор умер. Керамический художник де Ваал унаследовал группу штук Нексука от своего эксцентричного, хорошо связанного европейского дяди, который жил в Японии. Его восхитительные мемуары о кросс-континентальных путешествиях этой коллекции наполнены абсолютной убежденностью в центральном месте искусства в жизни.
Сергей Беляков. «Тень Мазепы»
Важная и качественно сделанная книга на актуальную тему, после которой разговоры о несостоятельности украинского национального сознания покажутся, мягко говоря, не соответствующими действительности. Автор ставшей бестселлером предельно нейтральной биографии Льва Гумилёва («Гумилёв сын Гумилёва »), Беляков вновь провёл внимательную работу с огромным массивом информации и сумел объединить все свои изыскания и выводы внутри увлекательного интенсивного повествования.
Художники северного ренессанса, представители пикантного натурализма, остаются менее известными, чем их итальянские коллеги. Эта первая биография легендарного русского музыканта раскрывает человека за загадкой. Многие из коллег Рихтера цитируются, и многие из его менее заискивающих причуд обнажаются. Расмуссен рассеивает мифы, не развенчая величие Рихтера.
Дочь Листа стала не только второй женой Вагнера, но и верховной жрицей культа Вагнера, которая почти 50 лет переживает композитора и контролирует его наследие. Хильмес изучает захватывающий и задокументированный период истории музыки. В отличие от Вагнера, идеи которого были легко согнуты нацистскому делу, Моцарту было трудно манипулировать. Леви документирует часто комические попытки миньонов Гитлера приспособить моцартарские идеалы к их идеологическому руководству.
Сохраняя исследовательскую объективность, он использует имя одного из наиболее известных предателей в истории России для того, чтобы говорить о глобальных и важных темах, которые выходят далеко за пределы биографии титульного героя. Автор пишет об этнографии и религии, Польше и России, еврействе, Новороссии, Тарасе Шевченко и Николае Гоголе. Для многих «Тень Мазепы» может стать незаменимым изданием - как в качестве исторического ликбеза, так и аргумента в спекулятивных политических баталиях.
Лучшая книга, которая вышла из двухсотлетия Шопена. Существует не так много музыкальной проницательности, цель которой заключалась в том, чтобы вызвать эффектную личность Шопена и привередливый образ жизни, на который Джордж Санд оказал такое взрывное воздействие.
Кент поворачивает свое время в качестве главного лондонского рок-хачка в забавно-хогартскую сказку о дендизме и падении. Первый том сборной Сондхейма - не просто дань его ослепительным рифмам, это также увлекательный путеводитель по искусству мюзикла, в котором есть стилистические суждения других лириков: Ноэль Коуард элегантно обтягивает его в шею.
Скотт Стоссел. «Век тревожности: Страхи, надежды, неврозы и поиски душевного покоя»
Журналист Скотт Стоссел обладал весьма серьёзной мотивацией написать свою книгу о страхах и неврозах: он сам - начиная с 11 лет - был жертвой обширного букета панических состояний. Доскональное изучение неврозов стало для него попыткой разобраться в собственных страхах. При этом Стоссел уже долгое время ходит к терапевту, пьёт сильнодействующие лекарства (особенно впечатляет коктейль из таблеток и водки, который ему приходится принимать перед каждым публичным выступлением) и по его собственным словам «заигрывает с клинической психиатрией» - в том, что от неврозов бывает довольно сложно избавиться, никаких сомнений не остаётся.
В этом году Бразилиа исполнилось 50 лет, и великолепные фотографии в этой книге подтверждают необычайно амбициозную попытку построить решительно современный капитал в середине нигде. Совершенное противоядие от звездной архитектуры, которая доминирует в современном дискурсе. Это исследование интеллектуальных, бессовестно политических и чрезвычайно ценных архитектурных решений вмешательства в обедневшие сообщества. Это здание, которое сталкивается с самыми настоящими проблемами мира, который умиротворяется стремительно.
Он видит пустыни и аэропортовые вестибюли, автостоянки и пахотные поля, как странные коктейли знакомого и сверхъестественного. Архитекторы унаследовали от модернизма непоколебимое подозрение к понятию красоты. Рейснер прав, чтобы решить эту проблему, но выводы, хотя и интересные, показывают настоящий дискомфорт в современной архитектуре.
Тем не менее «Век тревожности» - книга полезная. С одной стороны, это убедительный каталог недугов и методов борьбы с ними. С другой - это плотное, насыщенное повествование с кучей исторических экскурсов, анекдотов и примеров: возможно, от мыслей, что Демосфен заикался, Цицерон однажды ретировался с важного судебного процесса, а великий боксёр Флойд Паттерсон на случай бегства хранил у себя в шкафчике фальшивую бороду и шляпу, кому-то станет легче выйти под свет софитов или закончить доклад.
Создатель «Голубого ангела», Марокко, «Блондинка Венеры» и «Алая императрица» заслуживает внимания. Все, что вы хотели знать о поп-и рок-кинематографе, но боялись, что вы можете учиться у неправильного писателя. Музыкальный журналист Малхолланд - правильный писатель. Его компактная книга - идеальная длина и стиль: насыщенный, непочтительный и на деньги о лучших фильмах и создателях.
Книга журнального столика, чтобы умереть - и, возможно, от нее, если бы она падала на вас с большой высоты. Этот гигантский томе, в роскошном картонном покрове, содержит полтысячи страниц роскошных фотографий, рисунков и экспансивной, иногда умной прозы, которая проходит через долгую многозадачность, театральную, оперную и кинематографическую карьеру Дзеффирелли.
Ева Берар. «Империя и город: Николай II, „Мир искусства“ и городская дума в Санкт-Петербурге. 1894–1914»
Санкт-Петербург у французского историка Евы Берар - культурная и урбанистическая матрица, где политика, эстетика и градостроительство сталкиваются в борьбе разных влиятельных кружков и групп на протяжении более чем 20-летнего правления Николая II. Книга Берар совмещает в себе множество самостоятельных сюжетов - становление местного самоуправления, реформистский пыл Столыпина и Витте, нашествие деревенской «голытьбы» и беспомощность властей в прокладке канализации, культ старого Петербурга Александра Бенуа и восстановление по цитатам хронологии революции 1905 года. Связующей фигурой этого впечатляющего каталога историй можно считать некомпетентного и нерешительного императора, который верил в своё божественное предназначение так же сильно, как не любил Петербург и местное самоуправление.
Это главный англо-американский кинокритик, взявший на вооружение передового англо-американского режиссера. Как и в хорошем фильме Хичкока, каждый угол покрыт, а некоторые углы являются более показательными или озорно оригинальными, чем другие. Европейский «остров, не имеющий выхода к морю» является прекрасным предметом для культурного антрополога, а Беуз, менеджер книжного магазина английского языка в Берне, является прекрасным руководством.
Последующая деятельность с чрезвычайно успешной «Бит-Ривер» в Бутчере видит, что автор путешествует в Сьерра-Леоне и Либерию, совершая походы на 350 миль через джунгли и болото, чтобы проследить маршрут, пройденный Грэмом Грином. Непобедимые описания ужасов недавних войн в обеих странах Трудно дрожать от ума.
Дэвид Хоффман. «Шпион на миллиард долларов. История самой дерзкой операции американских спецслужб в Советском Союзе»
Документальная проза высшего качества, заслужившая в русском переводе несколько тенденциозный подзаголовок и обложку. Автор - лауреат Пулитцеровской премии и пишущий редактор The Washington Post, это его третья книга, связанная с историей России в XX веке. Она рассказывает об Адольфе Толкачёве, скромном инженере и идейном борце против тоталитарной советской системы, на протяжении шести лет - самом ценном агенте ЦРУ.
Она бросилась видеть как можно больше руин и мечетей; его больше интересовали бордели. Поклонники либо найдут увлекательный проблеск в своей жизни, прежде чем они будут известны; для других это откровенный взгляд на то, как был раньше. Сэн жил в Париже, когда она увидела выступление трех посещающих индийских музыкантов. Поднявшись своей артистичностью, она последовала за ними обратно в Бенгалию и отправилась с ними между выступлениями в трущобах и сельских деревнях, узнав об истории и традициях баульских певцов.
По пути она влюбляется в Пабан даса Баула, одного из музыкантов, предоставляя новый слой уже увлекательной книге. Иногда прямой, фактический путеводитель может оказаться более запоминающимся, чем самая лирическая проза. Книга Таунсенда - прекрасный пример. Более шести лет в письменном виде он дает энциклопедический охват прогулочных и альпинистских маршрутов на каждой шотландской горе. Погружение в страницы выглядит как умиротворяющий выход из городской жизни.
Толкачёв сам вышел на контакт со спецслужбами, за копии секретных документов просил для себя хорошие бритвенные лезвия, а для сына - качественные карандаши, кассетный плеер и записи с рок-музыкой: всего этого в СССР было не достать. Хоффман рисует драматичную жизненную историю, где торжествующая несправедливость и безысходность соседствуют с шифрами, тайными встречами, переодеваниями и прочими шпионскими фокусами. Только с одной оговоркой: всё, что здесь сказано, - правда.
Стоящие перед ним задачи оказываются не просто упражнениями в различении хорошего и плохого - например, вопросы морального выбора были более чем актуальны для американских военных, которые сбросили на Хиросиму и Нагасаки две ядерные боеголовки в надежде на быстрый конец войны. Кажется, что и сейчас в эпоху роботов, беспилотников и искусственного интеллекта эффективность в решении моральных проблем актуальна для человечества как никогда раньше. Именно проблемам и предпосылкам морального выбора посвящена эта ёмкая (чуть больше 250 страниц) и информативная книга.
Дмитрий Быков. «13-й апостол. Маяковский. Трагедия-буфф в шести действиях»
«Писать фактологическую биографию Маяковского - задача нехитрая и не слишком увлекательная, - утверждает Дмитрий Быков в „13-м апостоле“, - так что разговор о его биографии… имеет смысл только как разговор о его эпохе и о свойствах голоса». Поэтому автор и ведёт этот ничем не стеснённый разговор на более чем 800 листах. Он не обременяет себя формальными рамками биографического жанра, вспоминает всех женщин Маяковского, выводит на авансцену хоровод значительных литературных персонажей и говорит о политике, дружбе и скандалах, духе времени, судьбе и предназначении намного больше, чем о поэзии (впрочем, и здесь не отказывается от порою резких оценочных суждений).
»Пионер социальной психологии Стэнли Милгрэм до сих пор считается автором одного из наиболее важных, известных и неоднозначных экспериментов в своей области. В 1961 году в ходе срежиссированного научного опыта он заставлял случайных прохожих назначать сидящему в соседней комнате испытуемому удары тока - предполагалось, что это наказание за ошибки в упражнениях на запоминание. Со временем сила тока росла, а подставной испытуемый начинал молить о пощаде. В ответ на сомнения реальных участников эксперимента окружавшие их «исследователи» просили не прекращать работу и следовать плану. Электрические удары тем временем доходили до опасных и летальных значений.
Впоследствии Милгрэма обвиняли в неэтичности. Правда, наибольшее беспокойство вызывали не действия учёных, а те шокирующие результаты, к которым они привели. Изначально Милгрэм занялся темой подчинения авторитету, размышляя о миллионах людей, которые «просто выполняли приказы» во время Второй мировой войны: участвовали в военных преступлениях или по крайней мере знали об их существовании. В своей книге Милгрэм пытается понять, каким образом покорность стала одним из врождённых свойств человеческого характера, и не забывает также подробно изложить методологию своей работы. Его рассуждения могут показать пространство якобы цивилизованных общественных отношений под более пессимистичным углом, но, с другой стороны, «Подчинение авторитету» может оказать также и мощнейший освобождающий эффект.
Искусственный интеллект, кибервойны и эволюционная медицина, осмысление новейшей отечественной истории, частные биографии интеллектуалов как способ разгадать их публичное творчество, новая политическая философия, постсоветский гендер, национальные сообщества и проблема мигрантов. Кирилл Мартынов выбрал 10 книг ушедшего года, чтение и обсуждение которых помогает прояснить момент, в котором мы живем. И подготовиться к будущему, которое всякий раз уже здесь.
1. Ник Бостром. Искусственный интеллект. Этапы. Угрозы. Стратегии. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2016.
Американский философ Бостром, ученик великого Уилларда ван Ормана Куайна, анализирует перспективы создания технологии неантропоморфного интеллекта. Ключевой вопрос Бострома сводится к тому, как мы можем контролировать такой интеллект, при условии, что он будет способен к самообучению, а его когнитивные способности будут на несколько порядков превосходить человеческие. В отличие от многочисленных алармистов, Бостром говорит о наших перспективах спокойно: мы должны готовиться к сценарию появления компьютеров, более умных, чем мы сами, — на правовом, этическом и технологическом уровнях. Тема развития нейросетей, искусственного интеллекта и автоматизации рабочих мест белых воротничков является ключевой для современной культуры и экономики. На русском языке об этом важно также читать «Верховный алгоритм» Педро Домингоса и «Роботы наступают» Мартина Форда.
2. Филип Петтит. Республиканизм. Теория свободы и государственного правления. М: Издательство Института Гайдара, 2016.
Главная теоретическая работа современного республиканизма написана как апология неавторитарной альтернативы либеральным взглядам на политику. Республиканизм опирается, с одной стороны, на идею гражданского участия в жизни республики, вдохновляемую наследием классической античности, а с другой — на критику понятия свободы как невмешательства в дела индивида (негативной свободы по Исайе Берлину). Республиканизм, обсуждение которого в России одно время активно развивалось усилиями ректора Европейского университета в Санкт-Петербурге Олега Хархордина, остается скорее кабинетной идеологией, чем реальной политической программой. Но следы республиканской жизни мы встречаем в локальных политических процессах, например в местном самоуправлении. Эти же следы существуют на наднациональном уровне — в проектах вроде Европейского союза. В любом случае чтение Петтита помогает прояснить привычные либеральные и социалистические (коммунитаристские) идеологии, от которых автор старается дистанцироваться. На русском языке недавно вышла ревизионистская работа Энтони Калделлиса «Византийская республика», из которой среди прочего следует, что лозунг «Москва — Третий Рим» может быть прочитан совсем не так, как мы привыкли это делать.
3. Музей 90-х. Территория свободы.
Свобода в России стала мемориальным объектом, что можно было ясно увидеть в ходе недавней дискуссии о «Ельцин-центре». Фонд Егора Гайдара к 25-летию свободной России выпустил авторский сборник текстов о событиях, явлениях и духе 90-х. Историей стали уже и нулевые, да от наших десятых осталось каких-то 3 года. Но мы все еще не поняли, что же случилось с нами в первую декаду свободы. Могут ли 90-е быть редуцированы к распаду советского имперского общества и описаны тем самым как чистая трагедия? Был ли в них заложен иной потенциал по сравнению с нынешним авторитаризмом и архаизацией? Как именно эта эпоха должна быть схвачена нами в качестве эстетического феномена? «Музей 90-х» — хорошая возможность подумать и обязательно поспорить об этих вопросах.
4. Джереми Тейлор. Здоровье по Дарвину. Почему мы болеем и как это связано с эволюцией. М.: Альпина нон-фикшн, 2016.
5. Дитер Томэ и др. Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография. М.: Издательский дом НИУ ВШЭ, 2017.
Новая попытка прояснить большие теории как автобиографические симптомы жизни авторов. Интеллектуальные биографии постоянно переводятся и читаются в России, и за последние 5 лет вышли, например, 3 разные переводные биографии Мишеля Фуко. Томэ и соавторы предлагают россыпь эссе, посвященных таким персонажам, как Теодор Адорно, Ханна Арендт, Ролан Барт, — всего в книге фигурирует 25 фамилий. Их языком говорит современное социальное знание, но сами они были людьми, имевшими частную жизнь. Как частные вещи становятся общими дискурсами? Один пример из текста Томэ: Дьердь Лукач в 1917 году женится на марксистке Гертруде Бортштибер, а в декабре следующего года выходит его первая марксистская работа «История и классовое сознание», посвященное жене. Медовый месяц философа по-гегельянски сплетается с зарей мировой революции.
6. Алексей Миллер. Нация, или Могущество мифа. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2016.
В списках нон-фикшн книг, опубликованных в России, с неизбежностью преобладают переводные издания. В нашей стране качественный нон-фикшн пишут мало и неохотно — похоже, экономические и социальные условия этому не способствуют. В этом году минимальное количество заметных непереводных текстов особенно бросается в глаза. Одна из интересных работ, написанных по-русски, представляет собой совсем небольшую книгу, опубликованную в просветительской серии издательства Европейского университета. Известный историк Алексей Миллер резюмирует дискуссию последних лет о современной мифологии наций и национальных сообществ. Почему химера национальной идентичности оказывается столь живучей и востребованной в современном мире вопреки многочисленным пророчествам конца XX века о ее скорой гибели?
7. Бен Хеллман. Сказка и быль. История русской детской литературы. М.: Новое литературное обозрение, 2016.
Фундаментальный труд финского литературоведа посвящен истории детской литературы в России — как в дореволюционной, так и советской. Последняя представляет особый интерес, во-первых, в силу ее несомненных художественных достоинств, а во-вторых, потому что в СССР был взят целенаправленный курс на создание «нового человека», а литература для детей должна была стать ключевым агентом этих изменений. Проект «советского человека», по всей видимости, провалился, зато на литературе, созданной под эту задачу, выросли все мы. Что если отрефлексировать собственные политические ценности можно, лишь обратившись сначала к книгам, которые мы читали в детстве?
8. Шейн Харрис. Кибервойна. Пятый театр военных действий. М.: Альпина нон-фикшн, 2016.
Все говорят о российских хакерах, но почти никто не понимает, чем конкретно они занимаются. Американский журналист Шейн Харрис специализируется на вопросах кибербезопасности, слежки и новых технологических конфликтах. Из его работы можно узнать, что все-таки хакерские атаки опасны, как работают правительственные структуры США, обеспечивающие цифровую защиту страны от внешних угроз, и какую роль во всем этом играют крупнейшие интернет-корпорации вроде Google и Facebook. Чтобы читать новости осознанно, нужно читать такие книги.
9. Елена Гапова. Классы наций. Феминистская критика нациостроительства. М.: Новое литературное обозрение, 2016.
Основательница Центра гендерных исследований в Европейском гуманитарном университете (Вильнюс) Елена Гапова пишет о том, что случилось с гендером на постсоветском пространстве: что в республиках бывшего СССР означает быть женщиной и что означает быть мужчиной. После 1991 года здесь были запущены сразу две трансформации: с одной стороны, появлялись новые классы, с другой — начался процесс национального строительства. Гапова пишет о том, как классовая структура и национальная идентичность с запозданием конструируется из остатков старых патриархальных идеологем.
10. Пол Коллиер. Исход. Как миграция изменяет наш мир. М.: Издательство Института Гайдара, 2016.
Важная попытка обсуждать миграцию и ее экономические последствия вне оптики той или иной идеологии и вообще наших политических ценностей. Экономист Пол Коллиер, потомок немецкого переселенца в Англию, формулирует аргументы в пользу ограничения миграции. Его тезисы выглядят довольно спорно, но определенно заслуживают внимания. Коллиер, во-первых, говорит о том, что бесконтрольная миграция из бедных стран в богатые ведет к закреплению бедности первых и в долгосрочной перспективе к увеличению имущественного неравенства в мире. Во-вторых, он задается вопросом о том, почему современные либеральные ценности исторически зарождались именно в рамках национальных культур и сообществ. Что могло бы поддерживать либеральный режим в мире, где не было бы границ.
Loading...